Читать интересную книгу Ларе-и-т`аэ - Элеонора Раткевич

Иргитер потому и свирепел, что основной источник доходов был для него теперь недоступен. Согласиться на планы Лерметта – значит проститься с собственными. А помешать Лерметту можно одним только способом: голоса своего не отдавать и ждать, покуда найлисскому пройдохе надоест его затея. Ждать. Лерметт время тянет, а ты жди его, а ты сиди в Найлиссе безвылазно – кто кого пересидит. Так ведь Лерметт на своей земле, ему ожидание нипочем… а Иргитер сам поставил себя в безвыходное положение. И не сейчас – раньше, гораздо раньше… но кто же мог знать?

В первый же день своего царствования Иргитер подписал ордонанс о смертной казни. Он обдумывал его давно и тщательно. Смертный приговор утверждает только сам король. Только он волен над жизнью и смертью своих подданных. Негоже, чтобы министров боялись больше, чем короля. Негоже давать им в руки самое главное орудие власти – топор палача. Иначе, неровен час, много о себе возомнят, увидев, с каким трепетом кланяется им всяческий сброд. Возомнят, всенепременно возомнят… а от подобных мыслей недалеко до их воплощения в жизнь. Это Иргитер решил твердо: смертные приговоры может утверждать только король… и только на заседании своего личного совета, в присутствии министров и прочей швали. Мало ли кто может у короля печать стянуть и указ подмахнуть – якобы от имени его величества? Нет уж, господа. Не дождетесь. Действительны только те смертные приговоры, которые король утвердил прилюдно. Это правильно… это было правильно – до того, как найлисский щенок зажег беглые огни.

Иргитер вот уже всю осень проторчал в Найлиссе, вот уже и зима на носу – а в Риэрне ни один смертный приговор вынесен быть не может. И чем теперь прикажете казну пополнять? Матушка приняла закон о том, что имущество казненных изменников отходит престолу – хороший закон, правильный… вот только почему она ограничилась казненными? Женщина, что с нее взять. Знай Иргитер, что его пребывание в Найлиссе так затянется, уж он бы принял к этому закону соответствующее дополнение. Чтонибудь такое насчет предварительной досудебной конфискации… да, именно так. А теперь что? Изменники себе благоденствуют в темницах вместо того, чтобы расстаться с головой, замки их, земли и прочее имущество пребывают в руках их наверняка не менее преступных родственничков… а у Иргитера нет денег. Нет у него денег, чтобы перекупить у Найлисса согласие остальных королей.

Значит, больше ждать нельзя. Дни идут, а денег больше не становится. Наоборот. Конечно, если продолжать упорствовать, Лерметту придется уступить – но Иргитер вовсе не собирается разоряться во имя его прихоти. Наемникам ведь еще и чемто надо платить… наемникам… вот оно! Правда, в Найлисс, повинуясь королевскому приказу, тайно прибыл только первый их отряд – но теперь, когда положение Иргитера изменилось, выбирать не приходится. Это прежде он собирался силком захватить адейнскую уродину прямо под носом у Эвелля. Для такого дела ему бы и одного отряда с лихвой достало. Однако от этого замысла пришлось отказаться: мерзкая недотрога ни на минуту не отлипает от эльфов, а остроухие и рады – носятся с ней, словно невесть с какой драгоценностью. Иргитер, поддавшись унынию, едва не отправил наемников обратно в Риэрн – хорошо, что Териан ему отсоветовал. Прав Териан, прав – кого не берут ни уговоры, ни золото, отточенная сталь запросто проймет. Иргитер и сам так думает. Зря он приберегал этот свой замысел на крайний случай, зря опасался. Ну чего ему бояться, если план продуман до тонкости? Всегото и нужно, что подходящий труп… экий скандал – смерть посла или, еще того похлеще, венценосного гостя посреди переговоров! Пустька Найлисс попробует оправдаться… нет, пусть даже и не пробует – потому что времени у него на это не будет! Как только разойдется жуткий слух, не ждать, а перерезать весь этот опостылевший Совет Королей в полном составе… или нет, не в полном – чтобы потом было кому засвидетельствовать неслыханное коварство найлисского государя! Разумеется – ведь одеты исполнители будут в найлисское тряпье, и оружие у них тоже будет найлисское… никто не усомнится. И вот тогда – кому, как не Иргитеру, возглавить осиротевший Восьмерной союз! Чудом спасшемуся Иргитеру, который героически пробился через сотни убийц на волю… никто не посмеет ему перечить!

До сих пор Иргитер терпеливо ждал: что уж нибудь да случится – либо он всех переупрямит, либо союзников себе найдет, либо на испуг возьмет. Но теперь уже ждать нельзя. Людей, правда, все же маловато. Силами одного отряда резню не устроишь: один Сейгден чего стоит со своим мечом… да и Лерметт ему, пожалуй, ни в чем не уступит. И оборотень проклятый… а уж Эвелль… может, все же не торопиться? Дотерпеть до прибытия остальных наемников?

Но наемники приедут невесть когда – а вороненый доспех, брезгливо отвергнутый Эттрейгом, возлежал перед Иргитером уже сейчас, и мерцание тяжелой стали напрочь лишало Иргитера последних остатков самообладания.

Глава 11

Дыхание лавины

Бывают же такие насквозь несчастливые дня, когда все валится из рук, все ожидания оказываются обманутыми и все замыслы разбиваются вдребезги, словно чаша в руках пропойцы. Неважно, чего Лерметт ждал от нынешнего заседания совета и на что надеялся, все пошло вверх дном почти с самого начала. То ли накопившаяся усталость сыграла дурную шутку, то ли дала себя знать злая безнадежность – да сколько же можно добиваться единогласия? Не успели хотя бы в одном прийти к общему мнению, а тут нате пожалуйста, новые претензии – пока их разгребешь, даже у Орвье борода вырастет во всю грудь, а плешь во всю голову… ну, а те, кто постарше, будут наблюдать за ходом переговоров из величественных гробниц – потому что вновь явиться на этот треклятый совет, теперь уже в качестве призраков… нет уж, увольте! Может, загробная жизнь человека и умудряет – но мудрости этой только на то и хватит, чтобы избегать жуткую дипломатическую оргию любой ценой.

Неважно, усталость или отчаяние привело королей к пределу их выдержки – важно, что предел этот рухнул с треском. Начал представление, разумеется, Иргитер, но и остальные не заставили себя долго упрашивать. Для разминки Иргитер ни с того ни с сего напустился на Адейну и ее принцессу, да вдобавок позволил себе некрасивые намеки на внешность Шеррин: дескать, одна слава, что адейнская роза, а на деле такую пакость и осел жрать не станет. Эннеари какимто чудом сумел сдержаться и ни единым словечком не упомянуть крыс – впрочем, и того, что он наговорил в ответ, хватило с лихвой. Иргитер едва не полез на него с кулаками, но стол переговоров – слишком массивная штука, чтобы перепрыгнуть ее вот так, запросто – к тому же Арьена поддержал Эвелль, заметив меланхолично, что никому не позволит задирать своих ближайших соседей. Взбешенный Иргитер поинтересовался, с какой это стати всякое весло каторжное тут разоряется – пусть лучше в парус завернется и сидит молчком. Эвелль потребовал разъяснений: почему весло вдруг именно каторжное? Разъяснения он получил, причем такого свойства, что Аккарф и Орвье незамедлительно полезли в миротворцы. Обруганы были оба: Аккарф – тупым богодуем, а Орвье – безмозглым щенком. Склока разгоралась, как лесной пожар в сухую погоду. В ход шли любые обиды – не просто старые, а и вовсе пришедшие по причине ветхости в полное безобразие. Сейгден – что значит опыт! – сумел хладнокровно пропустить мимо ушей намеки на специфический запах сыра и даже заявление: мол, еслиде суланский сыр отсюда сам не укатится, его можно запросто выпинать вон. Зато не сумел сдержаться Эттрейг и был обозван зубастой тварью – и плевать, слышат ли это волки Эттарма или же на них на всех напала поголовная глухота. Эттрейг ослепительно улыбнулся с оттяжкой губы кверху над клыками и объявил, что по крайней мере один волк Эттарма здесь присутствует и слышит все, а также, будучи зубастой тварью, всегда готов загрызть посильное число участников Совета – может быть, даже и всех, причем удерживает его отнюдь не милосердие, а здравый смысл: даже будучи загрызенными, присутствующие здесь короли умнее не станут, да и дипломатический протокол кусания одних участников переговоров другими, к сожалению, не предусматривает.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});